Запашистый хорек

Слово хорь берет начало от старославянского слова «дъхорь»; оно, в свою очередь, производное от «дъхнуть» — «пахнуть». Разные виды хорьков называли на Руси колонок, красик, черногрудь, курна, солонгой, тхорь, бздюх, вонючая куница. Два последних синонима говорят о том же — запашистости хорька. Зверек у корня хвоста имеет особую железу, выделяющую сильно и дурно пахнущую, отпугивающую врагов жидкость. Далеко не каждый, имеющий тонкое обоняние хищник, способен вынести этот запах. Случалось, что даже привыкшие к всевозможным передрягам охотничьи собаки падали в обморок, теряли сознание, получив разовую дозу хорьковой «парфюмерии». Кроме оборонной, еше две целевые установки: обмен информацией между сородичами, между самцом и самкой («следуй тропой моего запаха») и для мечения границ своего охотничьего участка. Последний у хорьков изрядно попахивает хозяином, и запашистые метки регулярно подновляются. С чужими хорями — нарушителями границ хозяин дерется отчаянно, защищая свое святое право собственника и первопоселенца.

В Крыму живет только степной или светлый хорек. По величине он с кошку, внешне похож на куницу. Окраска светло-палевая, на груди, на лапах и кончике хвоста — темная. Туловище тонкое, длинное, как у тяни-толкая, ноги короткие, передние — короче задних, потому прыгает он сгорбившись. Шагом почти не ходит и не бегает, всегда скачет и прыгает. По характеру смел, кровожаден и злобен. Куприн о нем писал: «Это самое хищное, самое свирепое животное во всем мире... если заберется в курятник, ни одной курицы не оставит — непременно у каждой перекусит... мозжечок. До тех пор не успокоится, подлец. И притом самый дикий, самый неприручаемый из всех зверей». Насчет приручаемости так: если взять сосунком и выкормить из соски, получается довольно милый, веселый «товарищ», а вот взрослого приручить и заключить с ним пакт о ненападении трудно.

Живут хорьки в норах и дуплах, причем сплошь и рядом в чужих. Заберется в чье-либо жилье, пообедает его владельцем, чтобы не возражал, и остается на жительство. Селится и в брошенных, бесхозных норах и в «собственноручно вырытых» под пнями, корнями, валежинами, камнями. Чужую жилплощадь хорьки часто перестраивают, расширяют и почему-то любят менять «квартиры». Бросают без видимых причин одну, переселяются в другую, третью... Холостой молодняк обычно обходится без постоянных убежищ, спят и отдыхают где-нибудь в укромных местах и тоже часто меняют их.

«Стол» у хорьков довольно разнообразен и существенно меняется по сезонам. В сутки одному требуется примерно 150 граммов мяса, что в переводе на штучные жертвы означает 1 суслик или 10-20 мышей. Однако набив до отказа живот, он продолжает убивать, и в норах у хорька находили, случалось, до 50 тушек задушенных им сусликов. Зимой этот замороженный резерв не портится, а летом, чтобы запас свежего мяса не убежал, хорек перекусывает жертвам лапы или позвоночник. Потенциальную добычу сначала одурманивает залповым выбросом вонючей жидкости, а потом убивает или тащит живьем в нору. Кроме мышей и сусликов, охотится на водяных крыс, тушканчиков, хомяков, слепушонок, зайцев, кроликов, птиц, но процент последних невелик (8 %). Основные жертвы все-таки грызуны и потому хорек издавна в числе защитников нашего урожая. Только один зверек за свою жизнь спасает до 4,5 тонны зерна, которым можно прокормить 10 человек в течение года.

Время супружеских отношений приходится у хорьков на февраль и, как в большинстве случаев у зверей, на благосклонность самки претендуют несколько «кавалеров». Драки между ними музыкально оформлены резким, будто сорочьим «чириканьем», или «щекотаньем». Хорьчата (до 12) рождаются беспомощными и слепыми. «Проглядывают» только через месяц и в младенчестве сосут не только молоко, но и кровь свежеубитых родительницей жертв. Отец в это время живет отдельно, в выкармливании и воспитании детей участия не принимает. Самостоятельными хорьчата становятся к осени.

Крайняя кровожадность и склонность хорьков к убийству ради убийства, а не только для сиюминутного насыщения, издавна привлекала к нему внимание человека, и в ряде стран (в Европе, Африке, Америке) их часто держали в домах и в зернохранилищах как истребителей мышей и, главное, крыс. В Европе прирученных, вскормленных из соски хорьков, называли «фретихинами» и использовали в охоте на кроликов. В этом случае надевали на них намордники, так как поймав кролика, хорек сразу же норовит его съесть.

Мех хорьков издавна был в цене и старорежимные хорьковые шубы считались не только красивыми и теплыми, но и элегантными, престижными одеяниями. Вспомните хотя бы Николая Тимофеева-Ресовского (Зубра), которому в его бытность в Германии привез из России в подарок хорьковую шубу с лисьим воротником профессор А. К. Кольцов. Охотились на хорьков зимой, так как в ноябре мелкие пушные звери успевали «выкунеть», то есть сменить легкую, редкую шерстку на теплую, пушистую, густую. В Крыму сейчас охота на хорьков запрещена.