Ель

Ель у Крыма не кровное, а приемное дитя. Не довелось сухой и жаркой земле Таврии породить пушистенькую, влаголюбивую дочь. Что поделаешь, северянка она! Подавай ей кислые, лесные почвы, ублажай ее холодными дождями и росами, набрасывай на плечи снежную шаль, развешивай на ветвях тонкую вязь ледяных кружев. Где уж тут Крыму угодить! Потому и чувствует себя ель на юге не очень-то уютно. Даже в Никитском ботаническом саду на нее сотрудники жалуются: капризничает, растет плохо. И тем не менее, почти во всех парках Крыма красуется это дерево. Сошлемся хотя бы на парк имени Гагарина в Симферополе, где высажено 260 елей.

На улицах городов и в парках чаще всего встречаются ель колючая и ель европейская, или обыкновенная, а также многочисленные искусствено выведенные декоративные формы этих деревьев.

Очертания крон у елей (если они намеренно не изменены человеком) — изысканные, геометрически правильные. Поэтому ботаники называют ель «математическим деревом». У зодчих свои аналогии. Архитекторы, например, считают, что есть деревья, «построенные» природой в стиле «барокко» или «рококо»; а ели, по их мнению, яркое воплощение торжественной и мрачноватой готики. Считается также, что многослойные, с загнутыми окрайками крыши домов и храмов Китая, Японии и Кореи не что иное, как приближенная копия ступенчатых еловых крон. Наверное, так и было: сначала человек любовался елями, а потом воплотил их прекрасные очертания в граните, дереве, камне. И появились на свет совершенные по форме дворцы, кирхи, костелы и пагоды.

Темно-зеленый наряд елей изящен и аристократичен. Один из наших писателей очень удачно заметил в связи с этим: «Ели ужасные модницы, всегда одеты с иголочки». Неизменность ее наряда во все времена года нашла свое отражение в загадках, пословицах, поговорках. Вспомните: «Зимой и летом одним цветом». На одной из личных печатей XIX столетия была изображена ель и выгравирован девиз владельца, который он явно позаимствовал у ели: «Ничто не изменит меня».

Хвоя на елях держится 7-8 лет, а в условиях города 3-4 года. Опадают иглы постепенно, и потому смена хвои происходит незаметно. Живет дерево долго — до 300, а иногда и до 500 лет и дольше. В больших городах столетние ели — редкость, так как хвоя их очень чувствительна к загрязнению и задымлению воздуха. В курортных городах деревья чувствуют себя лучше, но и в этом случае стареют очень быстро. Размножаются ели только семенами. Ни корневой, ни пневой поросли не дают. «Еловый пень не отродчив»,— говорили на Руси.

Еловые семена очень любят белки, полевки, мыши, дятлы, рябчики, тетерева, синицы, «северные попугаи» — клесты. Синички осенью не только питаются семенами ели, но и запасают их на зиму, рассовывая в трещины коры и в свисающие пряди лишайника. Клесты-еловики, сами того не желая, подкармливают еловыми шишками и четвероногих. Делают это клесты, конечно, не из-за сердечной щедрости. Добираясь до семян, они держат шишку мерзнущими на морозе лапками. Согревая их, птицы то и дело поджимают то одну, то другую и, случается, роняют шишку на землю. Клестят родители выкармливают исключительно еловой кашкой, которую отрыгивают из зобика самцы, и, наверное, поэтому дети у них такие здоровенькие и толстые, хотя вылупляются они и растут в гнездах, нередко запорошенных снегом.

Колючая, плотная крона ели — хорошая защита от пернатых хищников, и потому среди ветвей ели охотно селятся зяблики, славки, дрозды, сороки. На елях часто можно встретить беличьи гнезда-гаюшки.

По ассортименту грибов ельник на первом месте. Кого только из грибной братии здесь не встретишь: боровик и белый трюфель, красный рыжик и подосиновик, березовик-черныш и груздь, волнушку и лисичку, а еще свинушки, моховички, маслята, сыроежки... Можно сказать, что ельники — кладезь валюты для государства. Бывало на мировом рынке тонна соленых лисичек стоила столько, сколько 21 тонна твердой пшеницы, а тонна сухих белых грибов — сколько 100 тонн пшеницы. Чем не золотое дно?!

Как это ни странно, но кое-что можно сказать и о съедобности самой ели. В прошлом внутренний слой еловой коры добавляли в муку при выпечке хлеба, а из весенних нежных побегов варили особое пиво.

О хозяйственной ценности древесины ели можно сказать многое. В писании сказано: «Сделай себе ковчег из елового дерева». Наверное, с тех пор без ели деятельности своей корабелы не мыслят. Это, конечно, шутка. На самом деле все просто: многовековая нужда и труд, накапливаемый по крохам опыт, находки и ошибки и, наконец, мастерство и проверенный временем выбор: ель годится для кораблестроения!

Ель, сваленную вместе с мощным, отходящим от ствола боковым корнем, называли копанью, или кокорой. Остовы больших старинных кораблей как раз и делали из таких кокор и копаней, надежных естественной целостностью и крепостью изгибов. По этому принципу были построены корабли Ф. Нансена, О. Свердрупа, Р. Амундсена.

В средние века на базарах и ярмарках торговали крепчайшими деревянными «нитками» из корней можжевельника и стволов елового подроста. Ими сшивали доски при постройке кораблей и лодок. Некогда якорем у сибиряков служил обрубок елового ствола с отходящими от него мощными рогулями ветвей, утяжеленных камнями. Весла резали из елей не только русские, но и греки, римляне. У них же ель шла и на корпуса судов. У Валерия Катулла челн, который идет к берегам Колхиды за золотым руном, бороздит голубую поверхность вод «весел еловых концом», а у Вергилия в «Георгиках» ель и родится-то на свет «для грядущих кораблекрушений». Шли в дело у кораблестротелей и смолы — сосновая, еловая. Ими заливали швы, пазы и стыки. На ярмарках еловую, часто подкрашенную смолу покупали не только корабелы, но и духовенство, заменявшее ею дорогостоящий ладан.

По своей ценности для домостроения еловая древесина не уступает сосновой. Очищенные от коры еловые стволы скрепляли по углам так же, как и сосновые «в облу, в ус, в лапу, в брус или в косяк», и получали в результате отличающиеся бодрым смоляным духом избы-еловички. Жить в них было очень приятно. Недаром говорили: «Хоть изба еловая, да сердце здоровое».

Еловой, легко снимающейся во время весеннего сокодвижения корой было принято крыть охотничьи избушки, времянки, погреба, шалаши. Ею же обивали иногда и жилье изнутри. Такой домик у себя на родине построил И.С. Соколов-Микитов. В нем, наслаждаясь покоем и пряным духом еловой коры, дописывал свой первый роман «Города и годы» К.А. Федин. Наряду с сосной и дубом шла ель и на строительство монастырей, храмов и крепостных сооружений вокруг поселков и городов. Знаменитые Кижи возведены, кстати, из сосны обыкновенной и ели европейской.

Кое-чем обязано елям и сельское хозяйство. Из них делали волокуши, бороны, держаки грабель, кос и так далее, а кора елей — один из основных дубильных материалов, который ценится на мировом рынке наряду с известным всему миру дубителем квебрахо (Южная Америка).

Из легкой малосмолистой древесины ели наши первые книжники выстругивали тонкие «щечки» для книжных переплетов, обтягивали их добротной телячьей кожей. В древнем Риме из еловой древесины делали для книг футляры, несколько похожие на те картонные, в которых продаются современные дорогие издания. Помните у Марциала: «Чтобы от пенул и тог не стали лохматыми книги, этот еловый футляр будет их долго беречь» (пенулы и тоги — род верхней римской одежды).

В наше время длинноволокнистую древесину ели называют королевой промышленности. Ей мы обязаны тем, что у нас есть бумага, картон, древесная вата, искусственный шелк, фанера, телеграфные столбы, крепежный лес, дешевая мебель, мачтовый лес, древесностружечные плиты, штукатурная и кровельная дранка, колотый штакетник, паркет, сваи, ящичная тара, древесные пластики, лигнофоль, деготь, дрожжи, уксус, спирт. Не оставлена без внимания и еловая живица — серка. Ее добавляют в бетон, идущий на подводные водонеразмываемые сооружения.

Издавна ель называют музыкальным, поющим деревом. Резонансный еловый кряж — вожделенная мечта музыкальных мастеров всех времен и народов. Найти его — редкая удача, и уж если посчастливится, на сваленной ели сразу же делают особую пометку и пускают не в обычную, а радиальную распиловку. Бытует старинное поверье: для скрипок и виолончелей лучшей считается ель, поврежденная молнией.

Что же все-таки нужно, чтобы дерево начало петь?
 То глуха древесина, как вата,
 То слишком звонка, как стекло.
 Где же медь, где же мёд?
 Где же голос ветров и рассветного солнца улыбка?
 Но вошел поставщик:
 — Господин Страдивари, вам опять, как всегда, повезло,
 Я нашел.
 Опаленная молнией ель. Это будет волшебная
 скрипка! 

Сейчас резонансная ель широко используется для изготовления клавишных и щипковых инструментов и особенно — знаменитых своей певучестью ленинградских арф. Отбираются ели для этого на складах леспромхозов, где из тысяч сваленных кряжей едва с десяток бывают перспективными.

Давно популярна ель в народной медицине. Ученик М.В. Ломоносова И.И. Лепехин считал, что «лучшие лекарственные средства не умствованием врачей, но употреблением простолюдинов открыты были». Наши предки знали о потогонных и желчегонных свойствах ели; настой еловой коры пили при сердечных заболеваниях, чтобы изгнать из организма лишнюю воду; при больных суставах принимали те же самые , которые принимаем мы с вами; смолой елей пользовались как кровоостанавливающим и ранозаживляющим средством и, наконец, с кожными заболеваниями и цингой справлялись с помощью елового сока или настоя хвои. Потому поморы перед выходом в море не забывали бросить в трюм тючок-другой елового лапника.

Издавна люди знали и о обеззараживающих свойствах ели: окуривали легочных больных зажженными еловыми ветвями, а полы в солдатских казармах и избах, где были тяжелобольные, присыпали можжевеловой и еловой хвоей...

Современные больные тоже должны быть благодарны ели. Из нее готовят хлорофилло-каротиновую пасту, витамины, экстракты, порошки для хвойных ванн, а из эфирного масла сосны и ели получают камфору. Целебен и запах елей. Французский ученый П. Ровести, изучающий действие запахов на организм человека, относит ель к психостимуляторам.

Первое печатное сообщение об исцеляющих возможностях ели появилось в нашей стране в 1780 г., когда А.Т. Болотов опубликовал статью «О составлении пластыря, удобного для лечения всяких ран».

В том случае, если больной, несмотря на усилия окружающих, все-таки покидал земную юдоль, и на кладбище его сопровождала ель. Она так же широко использовалась в погребальных обрядах северян, как кипарис на юге Европы. Надо сказать, что за елью с давних времен закрепилось мнение, как о дереве, навевающем печаль, безысходную грусть и мысли о смерти. Обычное русское название еловых лесов — «чернолесье» или «темнолесье». Считалось, что в таких лесах обитают лешие, баба-яга и вся остальная, враждебная человеку нечисть. Поэтому в сознании людей сложились мрачные традиционные образы, они нашли отражение и в литературе. Возьмите хотя бы давнее русское присловье: «В сосновом лесу молиться, в березовом — веселиться, в еловом — давиться». А вот ель в стихах И.А. Бунина:

В сугробах стынут траурные ели.
Еще свежо, но улеглась метель,
Белеет снега мшистая постель.

И ель у латышской писательницы Мирдзы Кемпе: «...завидев ель, я безмолвствую. Остроконечное, темно-зеленое пламя! От твоей хвои исходит святость смерти и жизни».

Однако в обрядовой символике и традициях ель олицетворяет не только печаль и грусть. Есть у нее и другие обязанности, повеселее. В Прикарпатье, например, встречая гостей, хозяин и хозяйка одаривают их трогательными сувенирами — крошечной веточкой ели — в память о стране знаменитых карпатских елей-смерек. В Латвии ворота дома невесты украшают еловым лапником, желая тем самым будущей женщине долголетия и постоянства в любви. В Скандинавии во время празднования дня середины лета полы в домах покрывают еловым лапником.

Священным деревом ель считалась у многих народов, в том числе и у русских. Существует интересное предание о священной еловой роще. Говорят, что, будучи на одном из островов в Карелии, Петр I поинтересовался у старожилов, почему здесь такие стройные, пригожие ели. Что было на уме монарха, никто не знает. То ли просто полюбопытствовал, то ли прикинул: сгодились бы красавицы для флота российского. Крестьяне, зная за государем крепкую практическую сметку, тут же ответили, что остров их святой, ели — тоже, и кто поднимет на них руку, будет наказан богом. Ясно, что Петр не был бы Петром, если бы тут же не потребовал топор и не подступился к ближайшей из елей. Махал, махал топором, а на дереве даже царапины не заметно. Отступился Петр, уехал и вскоре серьезно заболел. Выздоровел лишь после того, как дал искупительный обет, чем доставил большое удовольствие крестьянам, сказавшим Петру: «Хоть ты и великий царь-государь, да наша земля тебе не подвластна, токмо единому богу».

В заключение о светлом и всеми любимом празднике — встрече Нового года. Обычай этот позаимствован русскими у немцев. Воинственные германцы верили, что в ели живет могучий «дух леса», что в ней поселяются души умерших предков, которые могут защитить от болезней, даровать победу в войнах и обеспечить хороший урожай. Для того чтобы задобрить предков и «духа леса», люди развешивали на еловых лапах жертвенные подношения (убитых животных, украшения). Все кончалось ритуальными плясками, заклинаниями и сжиганием одного из деревьев. Пепел собирали и хранили до весны. Потом его разбрасывали на полях. Долго этот праздник был общественным, но постепенно превратился в семейный. Сначала в дом приносили еловые ветви, постепенно их заменили срубленными деревцами. В Россию обычай празднования новогодней елки привез Петр I в 1700 г.

В настоящее время символом Нового года ель служит не везде. Все определяется сложившимися традициями и тем, располагает ли страна доморощенными елями. Во Франции, например, ель заменяют вечнозеленым падубом, в Ливане — молоденькими кедрами, кое-где — можжевельником, тсугой, пихтой, туей. В Крыму в предновогодние дни на улицах поселков и городов торгуют молодыми соснами, которые вырубают в посадках для того, чтобы осветлить их, и которыми крымчане издавна заменяют очень дефицитные на юге ели.