Дом-музей Е. Нагаевской и А. Ромма

Покинув Художественный музей, мы продолжим наше знакомство с Бахчисараем в искусстве. Пройдя вдоль восточной ограды дворца по Историческому переулку и, свернув влево, через парк попадем на улицу Восточную, 11. Здесь находится Дом-музей Е. Нагаевской и А. Ромма. Собственно, это скорее мини-комплекс, объединяющий старый дом с террасой — собственно музей, и трехэтажное современное здание, где есть большой выставочный зал и, сообразно обычаям гостеприимства для «пилигримов Крыма», — достаточно места для размещения групп в 10-12 человек. Другими словами, это одновременно и «мини-гостиница», идеально соответствующая распространившейся ныне моде на «зеленый туризм», когда путешественники, забредающие в более отдаленные и, как правило, самые интересные уголки горного Крыма, могут рассчитывать на гостеприимство, увлекательную беседу и ночлег.

В музее сберегается художественное и мемориальное наследие замечательной пары художников и искусствоведов — Елены Варнавовны Нагаевской и Александра Георгиевича Ромма. Здесь сохранена обстановка, окружавшая их при жизни, собраны их картины, отразившие творческие искания русского авангарда и романтические мотивы, навеянные Крымом и Востоком; архивные материалы: искусствоведческие исследования, мемуары, дневниковые записи, еще ждущие публикации.

Собственно, это скромный татарский домик, купленный после смерти А.Г. Ромма в 1952 г. его вдовой - Е.В. Нагаевской на гонорар от издания его фундаментального исследования «Русские монументальные рельефы». С тех пор она постоянно приезжала в Бахчисарай и работала по полгода, проводя зиму в Москве, где находились ее квартира и мастерская. Двери ее дома были всегда распахнуты для людей творческих — это был настоящий «дом художника».

Каким образом судьба московской художницы Нагаевской (1890-1985) оказалась столь тесно связанной с Крымом? Ей повезло: она застала удивительное творческое содружество Коктебеля, оберегавшее традиции, заложенные в первой трети нашего столетия М.А. Волошиным, и была его полноправным членом. Ей довелось поучиться у такого корифея крымского пейзажа, как Константин Федорович Богаевский; в послевоенное время ей многое дала творческая дружба с академиком живописи А.В. Куприным, создавшим в Бахчисарае немало замечательных полотен. Именно он поддержал ее желание осесть в Крыму. Дом и работа нашлись для нее в Бахчисарае, в музее. Конечно, тому есть и прозаические объяснения — в первые послевоенные годы Нагаевская и Ромм оказались на обочине победного шествия соцреализма. Их искусствоведческие труды не печатались, живопись не давала средств к существованию.

Художнику, которому посчастливилось услышать зов крымской земли, уже никогда его не забыть. Поэтому, получив известие о возможности работы в Бахчисарайском историко-архитектурном музее, Елена Варнавовна обрадовалась, по ее словам, так, «точно райские двери передо мною. ...При одной только мысли, что я будутам, где солнце, и просторы, и горы, я вся уже помолодела: что это - влечение к родине духовной - или прежней?» В послевоенные годы Е. Нагаевская и А. Ромм оказались в весьма трудном материальном положении. Они получают неожиданную поддержку в лице известного крымского археолога Е.В. Веймарна, благодаря которому появилась надежда на работу в Бахчисарайском музее-заповеднике.

В 1951 г. Е. Нагаевская и А. Ромм уезжают в Крым. В условиях послевоенной разрухи и дезорганизации работать в музее было нелегко; казенная квартира, суровый, неустроенный быт увеличивали трудности. Но, вопреки всему, художница вновь обретает себя: все трудности заслоняло счастье писать Крым, в особенности горный, доселе мало освоенный в живописи. «У меня появилась в последнее время навязчивая мысль — утопия, фантазия: написать картины со всех памятников Крыма, Кавказа, Средней Азии...». Замысел действительно был грандиозен, но мечта написать серию картин о горном Крыме, его прославленных живописностью урочищах и историко-культурных памятниках в значительной мере сбылась. Ряд картин этой серии, прежде всего удивительные, фантастические «пещерные города» написаны специально для Бахчисарайского историко-архитектурного музея.

Их гостями бывали и живали, иногда подолгу, художники, археологи, писатели и поэты. Назовем в первую очередь академика живописи А.В. Куприна, известного московского художника Г.Л. Ратнера; из молодого поколения — талантливого киевского художника С.Г. Пустовойта, петербуржца Н.О. Жемчугова, бахчисарайцев А.А. Андреева, И.Н. Сафонова, В.Г. Келя и др.; из археологов — М.И. Вязьмитину, Т. Высотскую; из поэтов Г.Н. Петникова, А.А. Вознесенского. Литературная одаренность Елены Варнавовны сказалась в ее дневниковых записях, в переписке, составляющих сегодня весьма ценную часть архива, документальные свидетельства ушедшей эпохи. Среди наиболее интересных документов назовем переписку с А.В. Куприным, с М.С. Волошиной — вдовой поэта, с последним представителем рода Гиреев, которого она разыскала в Средней Азии.

Лишь часть искусствоведческих работ Нагаевской и Ромма были изданы. Скорбный список отвергнутого, непринятого — книги о Витали, Матвееве, Домье, Рябушкине, современных художниках — сегодня воспринимается как свидетельство широты интересов их авторов. А сколько журнальных статей, заметок, черновиков! Своеобразной «инвентаризацией» собрания можно счесть такую драматическую запись в дневнике от 1.02.1959 г., сделанную после посещения врача: «Почувствовала ли я страх смерти? Нисколько. Лишь мысль: куда девать картины, что делать с домом. Но главное — картины, рукописи, дневники, архив, письма — тысячи страниц, сотни писем. Завещать архивам?...»

Действительно коллекция картин и графики собралась немалая — прежде всего, живописные работы caмой Е.В. Нагаевской и графика А.Г. Ромма. Творческий путь Елены Варнавовны Нагаевской пришелся на годы, метко охарактеризованные выражением «Авангард, остановленный на бегу»; так озаглавлен монументальный альбом русской живописи 20-30-х годов (куда, кстати, включена и работа Нагаевской). Увлечение авангардом не помешало раскрытию романтических сторон ее дарования. Наконец, ее перу принадлежит ряд искусствоведческих и краеведческих исследований. Можно сказать, что благодаря неустанному поиску, высокой требовательности к себе, широте интересов она во многом сумела воспользоваться теми возможностями, которые предоставляла ей судьба.

Фактически Е.В. Нагаевская училась всю жизнь. Первая треть XX в., богатая экспериментаторством в области формы и цвета, способствовала творческим исканиям. С искусством авангарда она соприкоснулась, занимаясь в студии художницы Н.А. Удальцовой, участницы творческой группы «Бубновый валет», а позднее выставлявшейся вместе с «Группой 13». Творческая дружба с художниками этого объединения (Даран, Софронова, Лабас, Маврина), как свидетельствуют дневниковые записи, продолжалась долгие годы. Это были графики и живописцы, ориентировавшиеся на современное европейское искусство. Стремление передать живую изменчивую реальность, мимолетные мгновения жизни достигалось путем сочетания живописи и графики, беглого, живого, острого рисунка, натурных зарисовок. Дружба с А.В. Куприным, начинавшим как участник «Бубнового валета», также приобщала ее к традициям этого творческого объединения. В ранних работах Нагаевской они прослеживаются как стремление создать в картинах свой живописный мир, краски которого более интенсивны, чем в реальности, формы более пластичны, структура и взаимосвязи предметов более наглядны и очевидны. В особенности это проявилось в ранних натюрмортах, трактуемых остро, свежо, ярко и вместе с тем обобщенно. В целом же возобладало стремление к реализму, чутко воспринимающему стилистические новации, подчиняя их, однако, собственному видению. Живое чувство современности побуждало обновлять стиль. Увлечение романтикой строительства, индустриальными мотивами нашло свое отражение в серии городских пейзажей. «Пейзаж с дирижаблем» (1930) переносит в атмосферу Москвы 30-х годов; ряд городских пейзажей, написанных в мягкой, серебристо-перламутровой гамме, также не лишен примет нового: «Городской пейзаж» (1928), «Москва, Цветной бульвар» (1933), «Крыши» (1934) — типичные кварталы старого города, где рядом с приземистыми домами поднимаются новые корпуса, окутанные дымкой осеннего дня или тонущие в лучах рассвета.

В 1937 г. Е.В. Нагаевская познакомилась с К.Ф. Богаевским, выдающимся мастером романтического пейзажа, оказавшим большое влияние не только на стиль, но и на мировоззрение художницы. В серии крымских пейзажей раскрылась та сторона ее дарования, которая прочно связана с классической традицией русского романтического пейзажа. Лирическая тонкость и углубленность раздумий, и вместе с тем образ природы — свидетельницы истории придают особую значительность ее крымским пейзажам, отводя на второй план, но не приглушая остроэмоциональное восприятие природы.

В 1949 г. она окончила искусствоведческое отделение филологического факультета Московского университета им. Ломоносова. Из написанного ею опубликованы монографии о художнике-передвижнике А.И. Корзухине, о народном художнике Киргизии скульпторе О.И. Мануйловой, а также множество статей для журналов и газет.

Дневниковые записи, которые Елена Варнавовна вела в течение многих лет, начиная с 1933 г., раскрывают перед нами литературную одаренность их автора. Этот важный элемент старой культуры с его вниманием к «жизни души», собственному внутреннему миру, фиксацией ежедневных впечатлений, мыслей, - жанр практически исчезнувший. Ускорение темпа жизни в кругу интеллигенции, поиски заработка, а в советские годы еще и боязнь слежки, доносов за «недозволенные мысли» обрекли этот интимный и чувствительный жанр на скорое исчезновение. И тем ценнее для нас эта стопка тетрадей, исписанных ручкой и карандашом и хранящих свежее, искреннее восприятие жизни. Эти впечатления о путешествиях, встречах с интересными людьми, размышления о жизни и искусстве не менее, чем живопись, отражают внутренний мир художницы.

В 1959 г., в Бахчисарае, состоялась ее первая персональная выставка. Написанные бесхитростным языком отзывы в книге посетителей — в большинстве жителей Бахчисарая и окрестностей — рассказывают об удивленно-радостном восприятии искусства художницы, раскрывшей им глаза на красоту и значительность родных, знакомых мест. Отмечались также «самобытный талант», «мастерство в изображении природы Крыма», «передаче ее внутренних состояний»; «умение передать воздух, сияние дымки, окутывающей горные дали». Художница, как мастер крымского пейзажа, бесспорно нашла себя, нашла своего зрителя.

Живописная поэма о Крыме дополнилась прозаической — в 1976 г. Е.В. Нагаевская пишет путеводитель «Бахчисарай и окрестности», выдержавший несколько изданий.

Е.В. Нагаевская — участник многих художественных выставок в Москве, начиная с 1934 г. С 1952 г. она регулярно участвовала в выставках Крымского отделения Союза художников УССР. После персональной выставки в Бахчисарае в 1959 г. последовали и другие — в Переславле-Залесском в 1968-1969 гг., где на творческой даче им. Кардовского ею был создан цикл «Русский Север»; в 1970 г. — в Севастопольском художественном музее; в 1971-1973 гг. — в выставочном зале Союза художников Крыма в Симферополе.

Картины Е.В. Нагаевской экспонируются во Львовской картинной галерее, в Бахчисарайском историко-археологическом музее, в Симферопольском художественном музее, в музеях Нукуса, Новосибирска, Москвы и других городов. Художница отдала дань авангарду в 20-30-e годы, однако реализация ее глубоких внутренних устремлений связана с Крымом. Как мастер крымского пейзажа, она должна была оказаться на высоте немалых требований и достижений того направления, которое Макс Волошин, поэт, художник, вдумчивый и проницательный критик, определил как «киммерийскую школу пейзажа». На этой прекрасной и древней земле, считал он, мало быть пейзажистом, надо писать «лик земли», как это удавалось Н. Рериху на севере и К. Богаевскому — на юге. Лучшие работы Е.В. Нагаевской искренностью переживания и мастерством исполнения отвечают этим высоким требованиям.

Работы художника Елены Варнавовны Нагаевской

Время работы: 9.00-19.00.

Адрес: ул. Восточная, 11, тел. 4-77-40